Читать книгу "Пани Зофья. У вас колесо отвалилось - Яцек Галиньский"

Не все могут похвастаться такими качествами. А что, если Создатель тоже нервный? В Библии о нем разное пишут. И не всегда лестно. У него, можно сказать, репутация изверга.

Я подошла поближе к бездомному – и не сразу его узнала. Босая нога с большими черными пальцами прикрыта одеялом. Я подобралась еще ближе. Заросшую рожу с опаленными волосами и бородой было отлично видно. Бездомный спал.

Я села на стул, потому что у меня от всей этой беготни разболелось бедро. Целый день на ногах – никто бы не выдержал. Я подумала: если он спит, то, наверное, не рассердится, если я угощусь одним апельсином. Если он воспитанный человек, а я не вижу причин думать иначе, то он и так бы мне предложил. Поэтому я решила не дожидаться, а просто сразу съесть один апельсин.

Как же он тяжело чистился, зараза. Сок брызгал во все стороны, оставляя пятна на медицинской аппаратуре и постели бездомного.

– Ну и кислятина, – охнула я. У меня даже зубы заболели.

Выбросить апельсин было жалко, и я его доела. От кислого у меня разыгрался аппетит. Я злилась, сидя на неудобном стуле, и слушала, как бурчит у меня в животе и как стонет пациент, лежавший на кровати возле двери.

– Да не стони ты так, – обратилась я к нему. – Будь мужчиной. Это же невыносимо. Всем больно. Давай я тоже начну стонать. Как мне это поможет?

Больной ничего не ответил. Через минуту он перестал стонать, а потом снова начал. Появилась какая-то симпатичная женщина с металлической тележкой, уставленной тарелками с бутербродами. Глядя на все эти яства, я тщетно пыталась вспомнить, когда ела в последний раз. Положение становилось опасным. Вдруг я упаду в обморок? Я дождалась, пока симпатичная женщина расставит тарелки и уйдет, а потом, подчиняясь крайней необходимости, потянулась к тарелке пациента, которого я на глазок оценила как наиболее тяжелого. Даже если он очнется, то двух бутербродов точно не осилит, к тому же я взяла тот, что поменьше. А взамен положила половину третьего апельсина. Витамины тоже нужны. То же самое я проделала со вторым пациентом, который был без сознания. Порцию того, что стонал, я трогать не стала. Вдруг еще тревогу поднимет. Хватит с меня того, что он странно на меня смотрел, когда я менялась с его соседями. Он, наверное, понятия не имел, сколько стоили эти апельсины.

– Вы что здесь делаете? – подал вдруг голос бездомный.

– Ничего, я не к вам, – ответила я, потому что в принципе уже собиралась домой.

– Я вас знаю, – продолжил он.

– Быть такого не может.

– И я всё видел.

– Подумаешь. Вы что думаете, они съели бы по два бутерброда? – спросила я, указывая на бедолаг.

– Я вас на помойке видел. Вчера.

– Вы уверены? Многие говорят, что я очень похожа на одну актрису. Вы сериалы смотрите?

Я поправила прическу и села так, чтобы представить профиль в самом выгодном ракурсе.

– Смотрю, но никакого сходства не замечаю.

– Ну тогда не знаю, какие сериалы вы смотрите. Наверное, какие-нибудь второсортные.

– Извините. Я, может быть, обознался.

– В декабре прошлого года, перед праздниками, в нашем клубе для пенсионеров была встреча с актерами сериала «Л как Любовь», и я сфотографировалась с госпожой Шафлярской. Я могла бы предъявить вам снимок как доказательство, он у меня в телефоне. Только я не могу его открыть.

– Я ошибся. Признаю. Может быть, сходство и есть.

– Попросите, чтобы вам прописали лекарства посильнее. От температуры или от головы, потому что вы совсем плохи, – сказала я и встала. – До свидания.

Я направилась к двери, намереваясь завершить визит.

– Вы помойку подожгли, – бросил он мне вдогонку свое глупое обвинение.

– А вы откуда знаете? Очень умный? Может, это не я была, а госпожа Шафлярская?

– Она уже умерла.

– Тем более. Никакого у вас уважения к покойным, Господи, упокой ее душу. – И я перекрестилась.

– Я чуть не погиб.

– Ну так радуйтесь, что остались живы. А вы еще недовольны.

– Я очень радуюсь, поверьте мне. Только давайте о вас поговорим. Вы разве не знаете, что у таких деяний бывают совершенно определенные последствия?

– Какой же вы неблагодарный. Я потратила время, приехала через полгорода, апельсины принесла – и вот как вы мне отплатили? Вы хотите мне отомстить?

– Какие еще апельсины? – Бездомный завертел головой.

Мне захотелось швырнуть апельсином ему в лицо, но на разложенном на тумбочке носовом платке лежали одни шкурки.

– Какие апельсины, какие апельсины… Все мысли только о еде. Мало вам, что вы на государственном обеспечении. Апельсинов ему захотелось.

– Зачем вы пришли? Выразить сочувствие?

– Вы с ума сошли.

– Испугались, что я пойду в полицию?

– К черту идите.

С этими словами я нервно пошевелилась. Зря я старалась. Приходишь из лучших побуждений, угощение приносишь, и вот благодарность.

– Надо будет – пойду, хоть до самого Сатаны дойду. Вы что-то знаете, что-то скрываете. Полиция очень вами интересуется.

– Вы о чем? Кто вы?

– Вы имеете какое-то отношение к сделкам поглощения недвижимости. И я дознаюсь, какое именно.

– Вы меня с кем-то спутали.

Конец моему визиту неожиданно положило появление в палате невысокой пожилой женщины в белом халате. Она, как и большинство людей, которых я встречала в жизни, была явно чем-то раздражена. Губы сжаты, пальцы обхватили дверную ручку, другая рука нервно теребит манжету.

– Уходите немедленно, – обратилась она ко мне.

– Что это вы так разнервничались? Фотография не получилась?

– Получилась, да еще как. Я ее даже мужу отправила.

– И что? Завидует?

– На смех меня поднял. Сказал, что Данута Шафлярская уже несколько месяцев как умерла.

– Мне все равно уже пора уходить.

Я взглянула в сторону бездомного.

– Мы еще увидимся, – пообещал тот на прощание.

– Богатая же у вас фантазия, – ответила я.

Мне хотя бы не пришлось искать, где здесь выход. Хоть и в неприятном молчании, но меня до самого крыльца проводила моя недавняя поклонница в обществе двух охранников. Тут-то я поняла, как переменчивы чувства фанатов и как жестоко можно в них обмануться. Сейчас тебя обожают, ты позируешь для фотографии, а через минуту коротко стриженные охранники уже выпроваживают тебя в блеске бесславия и огнях фальшивых обвинений. Ценный урок на будущее.

Домой я возвращалась ужасно злая. У меня не было ни сил, ни желания ни слышать кого-нибудь, ни видеть. Одно из самых искренних добрых побуждений – визит в больницу – ни к чему не привело. Зачем я вообще так мучилась? Зачем так старалась? Я проявила доброжелательность и заботу, но заслужила лишь обвинения и угрозы. Нет в